Неточные совпадения
Старик, прямо держась, шел впереди, ровно и широко передвигая вывернутые ноги, и точным и ровным движеньем, не стоившим ему, по-видимому, более
труда, чем маханье руками на ходьбе, как бы играя, откладывал одинаковый, высокий
ряд. Точно не он, а одна острая коса сама вжикала по сочной траве.
Но только что он вспоминал о том, что он делает, и начинал стараться сделать лучше, тотчас же он испытывал всю тяжесть
труда, и
ряд выходил дурен.
Не без
труда и не скоро он распутал тугой клубок этих чувств: тоскливое ощущение утраты чего-то очень важного, острое недовольство собою, желание отомстить Лидии за обиду, половое любопытство к ней и
рядом со всем этим напряженное желание убедить девушку в его значительности, а за всем этим явилась уверенность, что в конце концов он любит Лидию настоящей любовью, именно той, о которой пишут стихами и прозой и в которой нет ничего мальчишеского, смешного, выдуманного.
Берега заставлены, в два-три
ряда, судами, джонками, лодками, так что мы с
трудом пробирались и не раз принуждены были класть весла по борту.
Мне видится длинный
ряд бедных изб, до половины занесенных снегом. По тропинке с
трудом пробирается мужичок в заплатах. У него висит холстинная сума через плечо, в руках длинный посох, какой носили древние. Он подходит к избе и колотит посохом, приговаривая: «Сотворите святую милостыню». Одна из щелей, закрытых крошечным стеклом, отодвигается, высовывается обнаженная загорелая рука с краюхою хлеба. «Прими, Христа ради!» — говорит голос.
Рядом с цыганом присел к земле солдат, разговаривая с арестанткой, потом стоял, прильнув к сетке, молодой с светлой бородой мужичок в лаптях с раскрасневшимся лицом, очевидно с
трудом сдерживающий слезы.
Затем, приступая к пересказу моего прошлого, я считаю нелишним предупредить читателя, что в настоящем
труде он не найдет сплошного изложения всехсобытий моего жития, а только
ряд эпизодов, имеющих между собою связь, но в то же время представляющих и отдельное целое.
Точно маленькая щепочка, лодка наша металась среди яростных волн. Порой казалось, что она бросается вперед, то будто стоит на месте. Стало совсем темно. С
трудом можно было рассмотреть, что делается
рядом. Как автомат, не отдавая себе отчета, я откачивал воду из лодки и мало беспокоился о том, что она не убывала.
По диванам и козеткам довольно обширной квартиры Райнера расселились: 1) студент Лукьян Прорвич, молодой человек, недовольный университетскими порядками и желавший утверждения в обществе коммунистических начал, безбрачия и вообще естественной жизни; 2) Неофит Кусицын, студент, окончивший курс, — маленький, вострорыленький, гнусливый человек, лишенный средств совладать с своим самолюбием, также поставивший себе обязанностью написать свое имя в
ряду первых поборников естественной жизни; 3) Феофан Котырло, то, что поляки характеристично называют wielke nic, [Букв.: великое ничто (польск.).] — человек, не умеющий ничего понимать иначе, как понимает Кусицын, а впрочем, тоже коммунист и естественник; 4) лекарь Сулима, человек без занятий и без определенного направления, но с непреодолимым влечением к бездействию и покою; лицом черен, глаза словно две маслины; 5) Никон Ревякин, уволенный из духовного ведомства иподиакон, умеющий везде пристроиваться на чужой счет и почитаемый неповрежденным типом широкой русской натуры; искателен и не прочь действовать исподтишка против лучшего из своих благодетелей; 6) Емельян Бочаров, толстый белокурый студент, способный на все и ничего не делающий; из всех его способностей более других разрабатывается им способность противоречить себе на каждом шагу и не считаться деньгами, и 7) Авдотья Григорьевна Быстрова, двадцатилетняя девица, не знающая, что ей делать, но полная презрения к обыкновенному
труду.
— Первая из них, — начал он всхлипывающим голосом и утирая кулаком будто бы слезы, — посвящена памяти моего благодетеля Ивана Алексеевича Мохова; вот нарисована его могила, а
рядом с ней и могила madame Пиколовой. Петька Пиколов, супруг ее (он теперь, каналья, без просыпу день и ночь пьет), стоит над этими могилами пьяный, плачет и говорит к могиле жены: «Ты для меня трудилась на поле чести!..» — «А ты, — к могиле Ивана Алексеевича, — на поле
труда и пота!»
Фабрика
рядом поколений выработала совершенно особенный тип заводского фабричного, который в состоянии вынести нечеловеческий
труд.
Извилистая стежка, протоптанная пешеходами, пересекала большое свекловичное поле. Вдали виднелись белые домики и красные черепичные крыши города. Офицеры пошли
рядом, сторонясь друг от друга и ступая по мясистой, густой, хрустевшей под ногами зелени. Некоторое время оба молчали. Наконец Николаев, переведя широко и громко, с видимым
трудом, дыхание, заговорил первый...
Несмотря ни на что однако, ему большого
труда стоило удержать свои ноги, чтобы они не бежали, когда он перед ротой,
рядом с Праскухиным, вышел из ложментов.
С
трудом удалось опричникам оттащить Митьку, но Хомяка подняли уже мертвого, и когда внимание всех обратилось на посиневшее лицо его,
рядом с Митькой очутился владимирский гусляр и, дернув его за полу, сказал шепотом...
Рядом с царем был виден царевич Иоанн, а позади ехала толпа ближайших царедворцев, по три в
ряд. За ними шло с лишком триста человек осужденных на смерть. Скованные цепями, изнуренные пыткой, они с
трудом передвигали ноги, повинуясь понуждающим их опричникам.
Саша рыдал, царапая стену, дрыгая ногами. Я с
трудом, точно по горячим угольям, не оглядываясь, перешел кухню и лег
рядом с ним.
Рядом на другой подушке лежала голова Дымы, но Матвей с
трудом узнавал своего приятеля.
Но правительство не одно:
рядом с ним другое правительство, точно так же насилием пользующееся своими подданными и всегда готовое отнять у другого правительства
труды его уже приведенных в рабство подданных.
Старички стояли
рядом, парой, погруженные в невидимый древний мох; стояли с
трудом, и я попрощался с ними.
Мануйлиха, сидевшая тут же
рядом, на земле, с
трудом поднялась на ноги и замахала на меня руками.
Если я расскажу, положим, какой-нибудь выходящий из
ряда обыкновенных случай, я наперед знаю, что вы заметите: «Свежо предание, а верится с
трудом».
И никто не относился ко мне так немилостиво, как именно те, которые еще так недавно сами были простыми людьми и добывали себе кусок хлеба черным
трудом. В торговых
рядах, когда я проходил мимо железной лавки, меня, как бы нечаянно, обливали водой и раз даже швырнули в меня палкой. А один купец-рыбник, седой старик, загородил мне дорогу и сказал, глядя на меня со злобой...
Днем для открытия вновь преобразованного училища барон выбрал воскресенье; он с большим
трудом, и то с помощью Петицкой, уговорил княгиню снять с себя глубокий траур и приехать на его торжество хоть в каком-нибудь сереньком платье. Г-жа Петицкая, тоже носившая по князе траур, сняла его и надела форменное платье начальницы. К двенадцати часам они прибыли в училище. Княгиню барон усадил на одно из почетнейших мест. Г-жа Петицкая села в числе служащих лиц, впрочем,
рядом с бароном и даже по правую его руку.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти
рядом без
труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Там, внизу, на прииске,
рядом с каторжным
трудом и грошевыми заработками, царили пьянство и разгульная жизнь.
С большим
трудом повернув голову направо и налево, отчего у меня зашумело в ушах, я увидел слабо освещенную длинную палату с двумя
рядами постелей, на которых лежали закутанные фигуры больных, какого-то рыцаря в медных доспехах, стоявшего между больших окон с опущенными белыми шторами и оказавшегося просто огромным медным умывальником, образ Спасителя в углу с слабо теплившейся лампадкою, две колоссальные кафельные печи.
Выпросит, например, у бабушки за
труды пять фридрихсдоров и начнет их тут же ставить на рулетке,
рядом с бабушкиными ставками.
Проходит
ряд лет тихих монастырских
трудов, и Брянчанинов снова попадает на вид государя.
Вызываю в памяти моей образ бога моего, ставлю пред его лицом тёмные
ряды робких, растерянных людей — эти бога творят? Вспоминаю мелкую злобу их, трусливую жадность, тела, согбенные унижением и
трудом, тусклые от печалей глаза, духовное косноязычие и немоту мысли и всяческие суеверия их — эти насекомые могут бога нового создать?
Войдя с улицы, Арбузов с
трудом различал стулья первого
ряда, бархат на барьерах и на канатах, отделяющих проходы, позолоту на боках лож и белые столбы с прибитыми к ним щитами, изображающими лошадиные морды, клоунские маски и какие-то вензеля. Амфитеатр и галерея тонули в темноте. Вверху, под куполом, подтянутые на блоках, холодно поблескивали сталью и никелем гимнастические машины: лестницы, кольца, турники и трапеции.
Мне кажется, что он говорит всё с большим
трудом. Тяжело сидеть
рядом с ним. Все его слова — вялые, жёваные, добывает он их как бы с верху души и складывает одно с другим лениво, косо, неладно. И я думаю, что подо всем, что он говорит, легло что-то чёрное, страшное, он боится задеть эту тяжесть, от неё неподвижны его тёмные глаза и так осунулось худое, заросшее жёстким волосом лицо.
Ее сложил в часы недуга
Наш тихий, вечно грустный Крот,
и часто, поминая друга,
В своем углу ее поет
Прощенный ссыльный. Здесь мы гости,
Сюда вернулись мы не жить —
С отцами
рядом положить
Трудом изломанные кости,
Но рады, рады и тому!..
Рядом с понятием о неприкосновенности личности [неизбежно] является и понятие об обязанности и правах
труда.
Я твой: люблю сей тёмный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
Везде передо мной подвижные картины:
Здесь вижу двух озёр лазурные равнины,
Где парус рыбаря белеет иногда,
За ними
ряд холмов и нивы полосаты,
Вдали рассыпанные хаты,
На влажных берегах бродящие стада,
Овины дымные и мельницы крилаты;
Везде следы довольства и
труда…
Но если впрямь такого в жизни гада
Ты повстречал, то (коль тебе не в
труд),
Пожалуй, нам все расскажи по
ряду...
Хвалынцев расплатился с извозчиком и спешно отправился пешком по набережной. Квартальный надзиратель и несколько полицейских пропустили его беспрепятственно. Он уже с
трудом пробирался между
рядами солдат, с одной стороны, и массою публики — с другой, как вдруг дорога ему была загорожена крупом строевой лошади. На седле красовался какой-то генерал и, жестикулируя, говорил о чем-то толпе и солдатам. Хвалынцев приостановился.
На крайней барже у самой кормы сидел на рогожке плечистый рабочий. Лапоть он плел, а
рядом с ним сидел грамотный подросток Софронко, держа стрепанный клочок какой-то книжки. С
трудом разбирая слова, читал он вслух про святые места да про Афонскую гору. Разлегшись по палубе, широ́ко раскинувши ноги и подпирая ладонями бороды, с десяток бурлаков жарили спины на солнопеке и прислушивались к чтению Софронки.
У меня до сих пор памятно то утро, когда я, с
трудом захватив место в почтовой карете (все разом бросились вон), — сидел
рядом с постильоном, стариком с плохо выбритой бородой, и тот все повторял своим баварским произношением...
Для него как для ученого, автора целого
ряда больших научных
трудов, это было в высшей степени благоприятно.
Целый
ряд"начинающих"пришли в"Библиотеку". Некоторые и начинали именно у меня. Почти все составили себе имя, если не на чисто писательском поприще, то в других областях умственного
труда и общественной деятельности.
Народ снял шапки, но из приглашенных многие остались с покрытыми головами. Гроб поставили на катафалк с
трудом, чуть не повалили его. Фонарщики зашагали тягучим шагом, по двое в
ряд. Впереди два жандарма, левая рука — в бок, поморщиваясь от погоды, попадавшей им прямо в лицо. За каретами двинулись обитые красным и желтым линейки, они покачивались на ходу и дребезжали. Больше половины провожатых бросились к своим экипажам.
Я получил билет. Поезд состоял из
ряда теплушек, среди них темнел своими трубами один классный вагон. Он был полон офицерами и военными чиновниками. С
трудом отыскал я себе место.
В убогой комнате сидела худая, изможденная швея, ковырявшая что-то иглою. Она уставилась в работу красными от бессонницы и
труда глазами и от времени до времени смотрела на лежавшую
рядом на убогой постели худенькую белокурую девочку. Девочка была бледная, с посиневшими губами, с широко раскрытыми глазами. Бедняжку била лихорадка, и она зябко куталась в голубое стеганое одеяло, единственную роскошную вещь, находившуюся в комнате. Все остальное было ветхо, убого и говорило о страшной нужде.
Государь, которого старались восстановить против Зубова, страшно разгневался, когда ему передали преувеличенный рассказ о почестях, оказанных обыкновенному его подданому и, не дав себе
труда исследовать донос, исключил Палена из
рядов армии.
— Братья-товарищи! — начал он зычным голосом. — Знаю я
труды ваши, ведаю доблесть вашу, видел ее в битвах, где, кажется, не бывал в задних
рядах…
Но и самая служба, как мы видели, не имела для него значения навязанного судьбою тяжелого
труда; она не представлялась ему
рядом скучных, формальных, мелочных обязанностей.
А летом ему удалось с большим
трудом опять попасть в тот же дом отдыха над Окою, где
рядом, в доме дяди, опять проводила лето Исанка.